Звезда на ладони. Живая память.
А.Н. Полянский Новый Свержень Беларусь 2012 год.
Из воспоминаний, о Герое Советского Союза А.А. Полянском
В первый раз, уже более шестидесяти лет назад, я семилетний мальчишка держал на своей ладони Золотую Звезду Героя Советского Союза. Тогда я и не чувствовал того трепетного волнения, какое ощущаю теперь через несколько десятков лет от одного только воспоминания об этом событии.
Виктор, мой брат, был на четыре года старше меня. Он возвратился с родителями на большую землю, в нашу родную Соломбалу, после двух лет жизни на острове Белый, в Карском море. Мы сразу подружились.
Хотя это была наша первая встреча, о нём и его сестре Зое я знал уже достаточно много. Моя мама всегда говорила, что у меня есть брат, только там далеко, где живут белые медведи.
Живого белого медведя я не видел, но шкуру медведя, я видел каждый день на полу, как ковёр в спальной родителей нашего нового дома.
Мы, дети всех трёх братьев Полянских Александра, Николая и Владимира родились в доме дедушки Александра Петровича на улице Георгия Иванова. К августу 1941 года достроился и заселился наш новый дом на улице Гуляева 13, очень близко от речки Соломбалки.
Речка та, на самом деле была рукотворным каналом со времён корабельных верфей, построенных на его берегах в конце XVII века, по указанию Петра I, императора России. Именно тут, в Соломбале, пригороде города Архангельска, заселённом рабочим людом, достраивались корпуса, оснащались пушками, мачтами и надстройками спущенные на воду военные корабли Российского флота.
При отливе воды, канал мелел. Оставалась узенькая полоска воды глубиной до колена. Мы, мальчишки, жившие поблизости от канала, бродили по обнажившимся глинистым берегам и часто находили на дне канала всякие старинные безделушки, пуговицы, медные и серебреные монетки, имевшие хождение в XVII -XIX веках
В новом доме, который построили для себя братья Александр и Николай, было две квартиры и два входа. Когда началась война, с 1942 года семья дяди Саши жила в поселке зимовщиков, на острове Белый, в Карском море.
Наша семья занимала квартиру с окнами во двор и в моей детской памяти запечатлелись воздушные тревоги, прожектора, гул немецких бомбардировщиков и фейерверки, падающих с неба зажигательных бомб. Во время налёта, мы лежим в укрытии под старыми тополями, а мама дежурит на крыше дома, опасаясь попадания зажигающей штуки.
С начала войны мы в постоянной тревоге ждали возвращения домой моего отца, который плавал на грузовых судах, перевозивших военные грузы из Англии в порт Мурманск. Караваны пароходов, следовавших под охраной военных кораблей, подвергались атакам немецких подлодок и бомбёжкам с немецких самолётов. Не редко суда тонули в Баренцевом море.
И когда однажды радисты Морского пароходства по ошибке пропустили слово "не", в радиограмме принятой от начальника каравана, получалось что судно "Манкальм", на котором служил мой отец - утонуло вместе с экипажем. Тех слёз и нашего горя не забыть никогда.
Но я ждал своего брата Виктора и сестру Зою.
Мне, пятилетнему пацану, они казались такими необыкновенными. И я часто спрашивал у мамы, а какого они роста. Мама поднимала свою руку над моей головой, а я тянулся и не мог достать.
Когда они появились в нашем новом доме на Гуляеве, я просто был на вершине своего мальчишеского счастья. Виктора приняли учиться сразу в третий класс, а Зою в пятый. Мне часто разрешали сопровождать брата в школу, которая была открыта на нынешней набережной имени Георгия Седова в здании бывшей англиканской церкви.
У Виктора появилось много друзей. Они, бывало ради шутки, брали меня в свой класс и усаживали на пол под последнюю парту. Когда начинался урок и учитель обнаруживал меня, все смеялись. Со словами - рановато пришёл - меня выводили из класса на улицу.
Тогда я садился на береговые сваи наблюдать за стаями рыб колюшек в Северной Двине, ожидая окончания уроков в школе. С тех пор друзья Виктора стали и моими друзьями на долгие годы вперёд.
Однажды, мама брата тётя Маня уехала в Мурманск к дяде Саше. Виктор и Зоя остались под присмотром моей мамы Антонины Фёдоровны. Жили то мы, как говорится, через стенку. Виктор позвал меня в их квартиру и, чуть заикаясь от волнения, спросил, могу ли я хранить тайну.
Я зацепил большим пальцем руки по верхним зубам и провёл левой рукой по своему горлу. Тогда это и были знаки клятвы верности сохранить его тайну. Сегодня же - это память о моём брате.
Потом, Виктор закрыл входную дверь квартиры из наших общих сеней на защёлку и потянул меня в комнату с большим письменным столом. В своих руках он держал маленький ключик.
Ключ был прикреплён вместе с другими ключами на небольшое колечко. На, протянул он мне всю связку. Найди ключик. Все ключи мне тогда казались просто одинаковыми. Он, хитро улыбаясь, взял ключи обратно и через секунду выбрал один из них. Смотри, здесь стоит метка.
У нас в квартире тоже был похожий письменный стол, только более массивный и с двумя ящиками с каждой стороны. Ящички тоже были закрыты на замочки, а связку ключиков мама хранила в неизвестном мне месте.
Виктор запихнул ключик в замочек верхнего ящичка. Так и так вертел он ключиком, но замочек не отпирался. От волнения он вспотел, лицо и лоб покрылись капельками пота. Тогда он вытащил ключ и попробовал открыть другим. Тоже неудача. Вдруг, один из ключиков провернулся раз, провернулся два и ящичек стола легко выехал к нам наружу.
Мы увидели там какие-то тетрадки, исписанные очень мелкими буквами, коричневую кобуру без пистолета и пачку красных денег с Лениным. Запустив руку глубже в ящик, Виктор вытянул небольшую красную, картонную коробочку, закрытую красной крышкой.
Ну и что? У моего отца в письменном столе тоже лежала очень похожая коробочка. Я знал, что в таких коробочках хранятся ордена, как у отца. Однако я никогда не мог брать их без разрешения. А сегодня здесь, мы открывали какую-то великую тайну.
Но, когда брат открыл крышечку, на него и на меня строго с ордена глянул Ленин, такой как на красных деньгах и ярким солнечным светом заблестела небольшая звёздочка, прицепленная к красной железке.
Ух, ты. Я видел в фотоальбоме у родителей дядю Сашу именно с таким Лениным на ордене и с такой же звездочкой, только не золотистой, а чёрно-белой.
Виктор дал мне в руки орден с Лениным и мы пошли к большому зеркалу в передней комнате их квартиры. Потом он приложил к своей куртке и орден и звезду. Получилось очень здорово.
Такого ордена и такой звезды у моего папы не было. Тогда брат дал подержать мне звезду. Она была такая гладенькая и чуток холодная. Нельзя сказать, что она была тяжёлая, потому что орден моего отца с фигурами людей на нём, казался мне даже тяжелее.
Конечно, я был слишком мал, чтобы понимать цену той золотистой звёздочке, которая лежала на моей ладони. А брат, как любой мальчишка, без сомнения хотел походить на своего отца. Мы так увлеклись, что не сразу услышали стук в дверь. Виктор быстренько сложил всё на место. Оказалось, что это стучала моя мама. Она не могла даже и подумать, что мы делали здесь.
Вот только тогда я припомнил, что случилось со мной два года назад. Событие было для меня и печальное и возможно позорное. А потому о нем я тогда Виктору не признался. Может и правильно. Всё началось следующим образом.
Весной 1944 года моя мама говорила мне и сестре Рите, что скоро домой, то есть в свою квартиру, где теперь жила их дальняя родственница, вернутся Виктор, Зоя и их мама Мария Алексеевна. Конечно, я не знал, как они вернутся, когда именно и прочее, однако, мне страшно хотелось их встретить и главное первым.
Для этой цели я облюбовал хорошенькое местечко, на столбе нашего деревянного забора. Столб был сверху срезан ровненько и, получалось, что я могу на нём просто сидеть, свесив ноги. Никто из домашних не знал о моём наблюдательном пункте. Мне же оттуда была видна вся улица Гуляева до самой речки. Вот на этом столбе я и проводил почти все дни.
Моим дежурствам мешало только то, что мама заставляла меня и сестру следить за недавно родившимся у нас, братиком Сашей. С утра Рита уходила в школу и, тогда брата наблюдать приходилось мне. Я порой пытался убегать на свой пост, но мама ругала меня, если меня не было дома, а брат начинал плакать. Моей задачей было качать и катать по двору коляску.
Шло время. Уже у школьников начались экзамены. Распустились одуванчики и позеленели деревья. Пока я никого ещё не встретил. В один из дней, я сидел на своём столбе. Солнце пригревало в спину. Как хорошо, что я не пошёл тогда к Валерке Субботину, моему другу играть в битку.
И тут, я увидел человека с небольшим чемоданчиком в руке. Этот дядька шёл по нашей стороне от угла Краснофлотской улицы. Идёт ну и пусть идёт, ведь, я- то ждал брата Виктора и сестру Зою.
Честно говоря, я пригляделся к тому дядьке, когда он был от меня совсем не далеко. А главное я приметил, что у него на костюме военного офицера, что- то блестело. Вот этот военный и почему-то без погон уже рядом. И он тоже глядит на меня.
В голове прокручивалось быстро, быстро. Желтенькая звёздочка, бороды нет, в кителе без погон, один с чемоданом. Я же встречал Виктора с сестрой Зоей и их маму. Но в памяти возникли фотографии из папиного фотоальбома. Их-то я знал очень хорошо. И то, что я по альбому знал моего дядю с пышной бородой это факт. Тут же припомнил и фотографию, где мой дядя Саша без бороды в чёрном пиджаке с орденом, на котором Ленин и рядом маленькая звёздочка.
И от такой неожиданности, я стал громко кричать. Герой приехал, Герой приехал… Дядя Саша на мой крик не промолвил ни слова. Он шёл по деревянным мосткам к нашей калитке, а я соскочил с забора и побежал к заднему крыльцу нашего дома, что бы постараться первым сказать маме, что к нам приехал Герой дядя Саша.
А дальше было самое печальное. Мама была во дворе у крыльца. Тут же стояла детская коляска, в которой спал наш маленький Саша. Наверно, когда я бежал, то тоже кричал, от своего светлого детского счастья. Чего ты кричишь, разбудишь Сашулю, сказала мне мать.
И так как мамины слова не смогли остановить меня, был применён веник, которым мама мела крыльцо и деревянные мостки. Вицы веника по голым ногам выплеснули из меня горькие слёзы. Я вырвался и побежал с рёвом домой. Нырнул под одеяло на кровати, сотрясаясь от рыданий.
Многодневные ожидания встречи, порка и возможно какая-то обида вбросили меня в сон. Как долго проспал, я не помню. Уже сквозь сон мне стал чувствоваться запах табака. Мой отец тогда курил, так как табак выдавали, только, курящим. И мне стал сниться сон, что запах этот идёт от моего папы. Значит, приехал отец. Да, это был сон, который помнится всю жизнь.
Стал просыпаться я от прикосновения к моей голове шершавой и твёрдой мужской руки. Вначале мои глаза увидели ту самую жёлтую звёздочку на кителе близко, близко. Потом добрые серые глаза, лоб с двумя глубокими морщинами, ряд прокуренных зубов и спокойную улыбку, так похожую на улыбку моего папы.
Папа, папа, наверное, говорил я. Тогда меня подняли с постели сильные мужские руки и прижали к жёсткому сукну кителя. Мои руки обхватили шею, поднявшего меня. Пуговицы придавили мою грудь и, где-то с боку, почувствовал я укол, чего-то острого и твёрдого.
Это был мой дядя Саша. Пощекотав меня своими губами, он не громко, почти на ухо сказал: "Держись казак, атаманом будешь". Так на руках он отнёс меня во двор, слегка шлёпнул ладонью по попе и, подтолкнув к маме, сказал: "Иди мириться".
Оказалось, брат Виктор, сестра Зоя и их мама тётя Маня плыли домой на ледоколе. Дядя Саша, начальник полярной станции, не имел много времени для плаванья на морском судне и прилетел на попутном самолёте. По времени обогнал свою семью и потому его одного я и встретил.
Весь следующий день, я катал по двору коляску, в которой спал наш маленький Саша и глядел, как мой настоящий, большой и сильный дядя Саша колол топором дрова.
А те слова, что прошептал дядя мне на ухо, впоследствии, я слышал и от отца, и от другого моего дяди, Володи. Они, без сомнения, помогали им, их произносящим, превозмогать жизненные трудности и, наверное, были изустным оберегом нашего рода, родословная которого на сегодня известна мне от времён, до Петра I, или в три с половиной века.
Раскрылась и тайна появления этих слов. В конце 18-го века предок нашего рода был призван служить в "конные яицкие казаки" по указу императрицы Екатерины, для защиты столицы России города Санкт-Петербурга от набегов с северной стороны шведско-финских военных отрядов. Казаки с честью выполняли свою службу. Пришедший после Екатерины император Павел I, часть казаков отпустил со службы, щедро их наградил деньгами, землёй и должностями. Среди этих казаков был и казацкий старшина Михаил Васильевич Полянский 1763 года рождения, родной брат моего пра.пра.пра.дедушки. Вот так, бывает в жизни, когда память о предках сохраняется.
"Держись казак - атаманом будешь" сказал уже и я своему внуку Леону, передав изустную память по наследству.
Имя Героя Советского Союза Александра Полянского присвоили школе № 18 Вологды