«Бывают преступления куда более опаснее убийства…»
Г. Гувер – Президент США
В массовых спекуляциях, затмивших собой, по словам Дж. Гэлбрейта, всю американскую культуру, крылся кризис роста, который испытывал капитализм индустриальной эпохи. Сущность капитализма, на протяжении веков являющегося мотором прогресса, заключается в непрерывном движении, непрерывном развитии.
Любое «торможение» грозит ему катастрофическими последствиями. Именно это «торможение», в полном соответствии с известным еще со времен Д. Рикардо законом «убывающей отдачи капитала», произошло в начале XX в., когда капитализм образца XVIII в. достиг пределов своего роста: внешние рынки были поделены, а инвестиции в собственный рынок уже не приносили ожидаемой нормы прибыли. А «капитал, — как отмечал еще Т. Даннинг, — боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты».
В поисках прибыли накопившиеся за время процветания капиталы обрушились на фондовый рынок, затягивая в водоворот спекуляций сбережения населения и капиталы из реального сектора экономики. Так наступил Всемирный кризис вызвавший Вторую Мировую войну.
В результате мир погрузился во тьму депрессии и могучих социальных потрясений. Спасаясь от падения в ад, некоторые страны становились на путь социальной модернизации, а другие пошли по пути фашизма.
В богатейшей стране мира – США, безработица охватила значительную часть населения. И до кризиса жизнь людей в США малиной не являлась: рабский и детский труд, преследование профсоюзов, сокращение зарплат, увеличение эксплуатации – были реальностью. В то же время Америке началась новая эра, — эра архимиллионеров и денежных королей неслыханной роскоши и великолепия богатых. 1% богатых владел 87% национального богатства страны. К примеру, в конце 19 века, 9% населения владели 71% богатств.
Шла стремительная монополизация экономики. Частная собственность вступала в конфликт с общим благом семимильными шагами, что признавал даже президент США Теодор Рузвельт. Он говорил: «Конкуренция показала пределы своей полезности, и сегодня мы должны думать о кооперации». А его последователь Вильсон говорил: «..каждый прогрессивно мыслящий человек фактически обязан разделить эту позицию — частные монополии нетерпимы…».
Однако идеи В. Вильсона, так же как и Т. Рузвельта, оставались не более чем «благими пожеланиями». Когда в 1929 году разразился кризис, Уинстон Черчилль говорил: «Администрация Гувера могла только наблюдать, разинув рот, за развитием неслыханной депрессии, вызванной перепроизводством».
Рухнуло сельское хозяйство, цены на нефть, банковская система. Ударная волна из США утопила все остальные страны.
Реакция обычного американца на Великую депрессию существенно отличалась от реакции обычного европейца. Она была основана на крайнем, не имевшем мировых аналогов, индивидуализме американской нации. Соединенные Штаты изначально создавались на не сдерживаемых никакими ограничениями принципах либеральной этики. Американец рождался с непоколебимой верой, что его личное благосостояние зависит лишь от него самого. Во времена «золотого века» капитализма эта черта менталитета американцев привела к невиданно быстрому развитию страны. Однако во время кризиса этот радикализованный индивидуализм привел к трагическим последствиям. Американцы проблемы возлагали не столько на действие объективных социально-экономических тенденций, сколько на собственные счет. Результатом этого была атрофия воли и особо трудный путь в поиске выхода из кризиса.
Богатые люди во многих городах организовывались, чтобы захватить, прежде всего, железные дороги и телефонные линии. Создавались запасы продовольствия. В загородных домах устанавливали пулеметы. На шахтах Меллона, например, рабочих в шахты загоняли с помощью пулемётов. Президент компании Р. Меллон ответил: «Мы не можем без этого добывать уголь».
В это время в Англии, Скандинавских странах появляется теория «регулируемого индивидуализма». Утверждалось, что сам бизнес может эффективно решать все социальные проблемы, а главное, сделать рабочих «равноправными партнерами» предпринимателей. С этой целью в 20-е гг. началось распределение акций промышленных предприятий среди рабочих, создание частных пенсионных фондов, а также создание в противовес профессиональным союзам рабочих так называемых компанейских союзов, как органов классового сотрудничества.
Немецкая элита пыталась выработать свою идею альтернативы русскому коммунизму и англосаксонскому либерализму. Результат выразился в возврате к неофеодальной модели развития.
Меры, принятые президентом Ф. Рузвельтом по усилению роли государства в экономике, ограничение аппетита монополий, дали некоторые результаты. Однако встречали яростную критику и сопротивление, как справа, так и слева.
В 1938 г. поднялась вторая волна Великой депрессии, и страна снова оказалась на краю пропасти, начался очередной спад экономики, рост социальной поляризации общества и безработицы, работу потеряли 5 млн. человек. Ресурсов для преодоления кризиса у правительства уже не было. Госдолг с 1929 г. по 1940 г. вырос с 16 до 51% ВВП. Американская демократия балансировала на краю пропасти.
Звучали призывы раз и навсегда покончить с капиталистической системой. В США призывали следовать примеру Италии и Германии. Левые требовали осуществления социалистических реформ.
Предложения Рузвельта о введении налогов на доходы и наследство республиканская пресса назвала «подлинным коммунизмом», а главного сторонника социальных гарантий — «Сталиным Делано Рузвельтом».
Так политик Данн говорил: «…Сталин с Рузвельтом были провозвестниками Нового мира, преданного делу мира, справедливости и общественного прогресса».
Бизнес- элита США с 1936 года выступала с лозунгом: «Следует сделать выбор. Может существовать лишь одна столица, Вашингтон или Москва».
И. Сталин ещё в 1934 году сказал на съезде, что выход их этого кризиса закончится войной. «Механизмом запуска» американской экономики, обеспечившей ей выход из кризиса, «стала Вторая мировая война», — так сказал и лауреат Нобелевской премии по экономике П. Кругман, спустя более полувека после ее начала.
Будущее США заключалось в разрушении имперских барьеров европейских держав и открытии мирового рынка для неограниченной американской экспансии, при максимальном ограничении собственного рынка от иностранных товаров. Для этого им надо было разрушить Британскую колониальную империю.
У Германии таких ресурсов, как у США и Британии ,не было. Германии удалось вклиниться в борьбу двух англосаксонских держав только благодаря их взаимной борьбе и отчаянной мобилизации собственной экономики. Но мобилизация — это исчерпание последних ресурсов и к 1939 г. они были почти полностью исчерпаны. Германия в отличие от Англии и США больше не могла ждать.
Но теория «мирного экономического проникновения» (экономической экспансии) потерпела поражение, мир уже был поделен между Великими демократиями. Для Германии оставался только один выход — «приобрести новые земли на Востоке Европы, люди знали, что этого нельзя сделать без борьбы». Еще до прихода к власти Гитлер заявлял: «Восток будет для Западной Европы рынком сбыта и источником сырья».
Идеи Гитлера ( хорошо известные с 1925 года из его труда «Майн Кампф») вызвали энтузиазм у многих в Европе. Так, французская «Matin» на первой полосе открыто призывала: «Направьте германскую экспансию на восток… и мы на западе сможем отдохнуть спокойно». Л. Колье - глава северного департамента британского Форин Офис, говорил: «…трудно избавиться от ощущения, что настоящий мотив поведения кабинета… указать Германии путь экспансии на восток, за счет России…».
Однако прежде, чем обратиться к Востоку Гитлер, обеспечивая свои тылы, направил свой взгляд на Запад. Благо положение противника и без того было критическим, подготовка к войне обескровила его финансы. К 1940 году Британия стала уже фактическим банкротом.
Особо нового, в поисках Гитлера о выходе из экономического кризиса не было. В мае 1930 г., министр иностранных дел Франции А. Бриан официально выдвинет идею «Пан-Европейского Союза». Бриан разослал лидерам европейских стран проект «Пан-Европы» без участия Великобритании и СССР. Наиболее активным сторонником планов создания Пан-Европейского союза выступит Ф. Папен. Став канцлером Германии, он предпримет целенаправленные шаги к реализации франко-германского союза.
Обострение вопроса создания Единой Европы диктовалось невозможностью построить конкурентоспособную с США экономику на базе мелких раздробленных эгоистичных националистических государств, ставших европейским наследием Версаля. Емкость их национальных рынков была недостаточной не только для их экономического и технического развития, но даже элементарного выживания в условиях капитализма. В индустриальную эпоху только объем рынка, при прочих равных условиях, определяет пределы роста производительности труда, а значит и развитие, и само существование государства.
Не случайно для Германии объединение, раздираемой мелкими эгоистичными национализмами Европы, становилось вопросом жизни и смерти. У Германии не оставалось выбора — вся надежда была на фюрера. Так и случилось. Геббельс в 1936 г. записывал: «Фюрер видит совершенно ясно: Соединенные государства Европы под немецким руководством. Это выход».
На самом деле от Гитлера уже ничего не зависело к 1938 году. Абсолютно неважно, хотел ли он войны. Она стала неизбежностью.
Гитлер не мог остановить производство вооружения или сократить армию, вызвав социальные волнения и кровавый хаос. Никаких же возможностей финансирования военной промышленности и армии у него уже также не было. Все ресурсы Германии были выжаты до конца. Финансовое положение Рейха стало просто катастрофическим! Непроходимые таможенные барьеры, ростовщические долги сделали своё дело. Недаром, в январе 1939 г. Гитлер говорил: «Экcпорт или смерь». В апреле 1939 г. Рузвельт сказал: «для немцев отсрочка большой войны немыслима экономически». А он- то знал, под какие проценты помогал Германии вооружаться. Без войны Гитлера ждала революция и неизбежная интервенция со стороны Англии, Франции и Польши. США выигрывали в любом случае. Война для Гитлера стала жестом отчаяния.
Две страны не нуждались в войне: СССР и США. СССР проводил гигантскую индустриализацию и война ей бы помешала. А США это было безопасным, но прибыльным делом, независимо от того, кто и с кем воюет в Европе (или распадается от революции).