Громкий стук в оконное стекло вывел Пашку из состояния сонных грёз. Опять проспал, подумал он, когда увидел что солнце уже начало заглядывать в краюшечку окна. Стук по стеклу повторился.
Пашка, Пашка приглушенным голосом звал его черноволосый, щуплый парнишка, стоя одной ногой на узком приступке стены. Ему никак не удавалось заглянуть в окно, закрытое занавесочкой из полосатого ситца. Соскользнув с приступочка, он в очередной раз, нетерпеливо, переступал с ноги на ногу, ёжился и вздрагивал от утренней прохлады.
Это был Юрка Борецкий закадычный Пашкин друг из шестого класса. Услышав знакомый голос, Пашка выскочил из кровати, распахнул окно и за руки рывком втянул озябшего друга в комнату.
Ну что ты так рано, новости, какие, да? - выдохнул Пашка.
Понимаешь, Паша он, ну тот дядька, о котором я тогда тебе рассказывал, ну тот с чемоданом. Опять. Понял? Он сегодня с утра приехал на Румовую. " Мэрса" своего поставил около твоего повидлы и пошёл прямо к деду Сенкевичу на огороды. - Когда Юрка волновался, он спешил говорить, переставлял слова, так как было ему удобно выражать свои мысли. В школе на уроках литературы, если его вызывали к доске для пересказа прочитанного материала, весь класс замирал в ожидании какой-нибудь хохмы, которая обязательно должна сотвориться в его устном ответе. На переменке мальчишки одобрительно хлопали его по плечам и вперегонки неслись на спортплощадку.
Пашка слегка прищурился и, растянув губы в улыбку, протянул - на этот раз он от нас не уйдёт. Крутанув обеими руками по воздуху, как двойное мельничное колесо потом, изобразив первый раунд решающего боксёрского поединка, хлопнул приятеля по спине и шутливо пробасил - молодец, товарищ разведчик, чисто сработал!
С тонким вибрирующим писком дверь в комнату слегка приоткрылась. - Мальчики идите пить чай с сухариками, старательно изображая хозяйку, пропела из-за дверей Анжела, младшая сестра Пашки. Потом в притворе показалась сияющая мордашка, с крепкой взлохмаченной шевелюрой и кошачьими, круглыми серо-зелёными глазами. - А я всё слышала - ласково, как кошечка промурлыкала Анжелка. Не веря глазам и ушам, что её мальчишки не прогоняют, она почти жалобно проворковала. - Возьмите меня с собой, пожалуйста. Я тоже хочу следить, как и вы. После короткой паузы, определив, что мальчики не готовы к положительному решению, она уже более твердо, почти торжественно пообещала. - Я вас ни за что не подведу!
Юрка не очень дружился с девчонками и ни за что не согласился, что бы Анжелка пошла с ними. Но Пашка опередил его и, натягивая клетчатую рубаху, ворчливо протянул. - Ладно, ладно пойдёшь только бабушке ни гугу. Стоял июль месяц. Половина летних каникул уже миновала. Паша и Анжелка жили на Заводской улице в крайней квартире деревянного одноэтажного дома с бабушкой и тётей Наташей. В то солнечное утро старшие были уже на работе. Как всегда, уходя из дома, Анжела написала для бабушки записку и положила на самое видное место.
Во дворе на крыльце Пашку ожидал его друг и сосед Андрюша, которого все ребята звали просто - пряник. Скромный и тонюсенький, как тростиночка мальчуган отличался не детской рассудительностью и отвагой. Завидев друга, Паша махнул ему рукой, что на языке жестов обозначало - пойдём со мной.
Стараясь не привлекать к себе внимания, ребята всей стайкой через безымянный переулок выскочили на Мирскую улицу и бегом понеслись туда, где по улицам и огородам, уже не первый день ходил очень странный дядька с фанерным чемоданом в руке. Вся эта невыдуманная история началась несколько дней назад. Утром как обычно, Юрка, который жил поблизости от Румовой улицы шел домой с литровой банкой козьего молока. Он и не обратил бы никакого внимания на лысоватого маленького роста мужичка с зелёным фанерным ящичком в руке. Ящичек был самодельный и внешне очень напоминал инструментальный баульчик. Ещё бы чуть - чуть и они бы просто разминулись, как вдруг из чемоданчика раздался звук очень похожий на писк маленького котёнка, которому наступили на лапку. От такой неожиданности Юрка отпрыгнул в сторону. Едва подхватив вырвавшуюся из рук банку, он застыл в позе величайшего изумления. Мужичок в кожаной безрукавке не обратил на Юрку ни малейшего внимания. Он остановился, сделал шаг назад, потом один шаг в сторону края дороги. Писк из чемодана усилился, как будто несчастному котёнку отрывают хвост.
Тогда дядька поставил чемоданчик на землю, нажал на кнопочку около ручки чемодана и писк прекратился. Всё - котёнку конец - подумал Юрка, продолжая стоять как вкопанный на другой стороне улицы. Незнакомец в безрукавке вынул из нагрудного кармана красную записную книжечку, что - то там черкнул, поднял зелёный чемодан и, как ни в чём не бывало, пошел дальше.
Юрка мог бы поклясться на сухой лягушке, что он видел, как тот очень подозрительный человек со своим писклявым чемоданом ещё дважды останавливался и что - то отмечал в своём красном блокноте. Как всё это непонятно и даже страшно, отчего то - размышлял Юрка.
Дома, поставив на подоконник банку с молоком, он рванул к своему лучшему другу Пашке Васильеву срочно поделиться своими тревожными мыслями. Бабушка что - то кричала ему вслед, но волны разбушевавшегося воображения поднимали его высоко, высоко заставляя мчаться вперёд на всех парусах.
К сожалению, дома его закадычного друга не оказалось, отчего Юра сильно приуныл. Хлопая ресницами своих широко раскрытых глаз, Анжела сообщила Юрику, что брат придёт скоро, а когда она не знает. Хорошо, что мальчишки с Заводской позвали его поиграть в футбольную стенку у соседнего магазина. Так и время пролетело почти не заметно.
Укрывшись за толстенными тополями, Юрка объяснял Пашке, что произошло, старательно копировал все действия того лысого с чемоданом. Увлекшись, он так отчаянно заорал котёнком, чем заставил игравших мальчишек из любопытства собраться поглазеть на друзей. Обычно медлительный Пашка посчитал события, произошедшие с Юркой очень убедительными. Через пару минут они уже неслись на бабушкином велосипеде рассекая дневную июльскую теплынь туда, где стоял зелёный "мэрс" лысого коротышки разгуливающего по улице с пискучим зелёным чемоданом.
Дедушка Серёжа грелся на солнышке около ворот своего дома. Тепло и сытный обед слегка разморили его. Широко расставленные глаза на добром лице смотрели на ребят очень одобряюще. - Я видел, начал Юра, - что Вы говорили с лысым в такой кожаной жилетке, да. Сегодня утром, ну помните, тот с чемоданом из фанеры. Зелёный такой чемоданчик и он ещё пищит. Да нет, не дядька пищит, а чемодан у него пищит. Юрка почти танцевал перед старичком, так старательно он объяснял, и ему так хотелось, чтобы дед хоть что - то вспомнил. Добрый дедушка Серёжа шевелил губами, как будто разговаривал сам собой, перечисляя события сегодняшнего дня, и ничего не отвечал. Нисколько не обижаясь на молчаливого деда, друзья уже двинулись дальше, как услышали голос дяди Лёни по прозвищу мочалка, копавшегося с машиной у гаража за забором. - А Вы мама, зачем ему разрешали ходить по нашим соткам? Он же который день по речке лазает, на огороды заходит со своей пищалкой. Знаем, знаем клады всё ищет, разнюхивает. Не получив ответа продолжал. - Вчера прямо от речки на участок старой Бабаихи зарулил, на чердак её дома заползал. Журналы старые и бумаги какие-то вытянул. Заплатить обещал, а как сполз на землю, так и улизнул, гадёныш !
Рассерженный Лёня мочалка смачно сплюнул. Оторвавшись от работы и разогнув уставшую спину, он заметил мальчишек внимательно следивших за ним. - Ба, ба - загоготал дядя Лёня, смешно растопырил замасленные руки и так радостно прокричал. - Да никак синеокие к нам пожаловали. Значит, сейчас что-то будет, - балагурил он, и подмигнув мальчишкам, двинулся прямо к забору.
Пошли скорей - прошептал Пашка. Дядя Лёня знал пацанов преотлично, так как дружил с Пашкиным дедом и даже время от времени они принимали по чуть, чуть на грудь.
Пашкин дед жил на этой же самой Румовой и слыл развесёлым человеком на трезвую голову. Нет, он не был пропащим пьяницей и всё же загульные молодые годы крепко разломили ему судьбу. С его острого языка срывались обидные, но чаще фантастически точные прозвища для знакомых и друзей. И , хотя его самого смолоду, все звали попросту - повидла, он придумал для своих внуков романтичное и даже очень прозаическое - мои синеокие. Так с самого мальства серо-голубые глаза и светлые волосы Пашки и Анжелы выраженные лишь одним словом - синеокие - стали их вторым именем.
Так и не получив от деда Сергея на свой заданный вопрос никакого ответа, мальчишки услышали то, о чем и думать то не думали. На узких улочках за день воздух нагрелся и был просто неподвижен. Опустив рубахи и подвязав их на пояс, друзья, всё ещё надеясь на встречу с лысым коротышкой, обследовали Наднеманскую и Минскую улицы. Слегка огорченные и усталые искатели приключений укрылись в тени высоченных ив на зелёном бережку быстротечной Жатеровки.
Обтоптав в некошеной высоченной траве укромное местечко, мальчишки разлеглись на расстеленные рубахи, радуясь прохладе и тишине. Так он оказывается, клады ищет. Ты понял Пашка? Понял - вяло и отчасти разочарованно откликнулся тот. Речная прохлада и такие необыкновенные впечатления дня просто выдавливали из Юрки желание понять что-то большее. Но почему лысый клады ищет на улице? Если на сотках, во дворе, в погребе или на чердаке - это понятно, но не на улице. А я вот думаю - стал откликаться Пашка, - что у него в чемодане пищит? Я ведь не конченый дурак, чтобы поверить в то, что котёнок может найти клад. Вот в фильмах по войну, там бойцы сапёры ищут мины. Точно - воскликнул Юрка. Я даже знаю одного такого солдата, бывшего солдата - поправился он. Ты помнишь в школе, на пионерском сборе он рассказывал, как мины искал. Так он вот на Наднеманской живёт. Помню - отозвался Пашка. Мы с тобой мимо его дома проезжали. Это дедушка Аркаша Хвалей. Он на открытии памятника выступал, а ты Юрка тогда с моей Анжелкой в почётном карауле стояли. А мне бабушка рассказывала, что на этом месте, где мы сейчас сидим давно-давно речные корабли строили, и плоты из брёвен связывали. Вот мы с тобой сидим, а рядом совсем клад зарыт. Конечно - поддержал Пашка, - потому он и ходит по берегу да по огородам. Я по телику видел, как такие же дядьки и окопы старые копают, и в старинных зданиях роются. Вот бы нам с тобой Юрка клад найти - мечтательно вздохнул он. Я бы себе мопед купил или мотоцикл.
Мечтательные разговоры закончились уговором, что всё это будет их тайна. А этого копателя они обязательно выследят.
А вот кусочек территории, на пересечении пяти улиц, около магазинов, который и назывался с лирической нежностью - пятачок , или попросту пятак, в последние десятилетия стал всеобще любимым местом. Тут с утра до вечера тусовались различные молодёжные компании, а повстречавшиеся взрослые люди, вели свои степенные разговоры и не только. Отсюда разносились во все окраины местечка слухи и пересуды обо всём, чем жило сельское общество.
Каждый день Юрка приходил на пятачок послушать, не говорит ли кто о том лысом человеке в кожаной безрукавке. Как дежурный, он с утра объезжал на велосипеде близлежащие улицы и другие места, которые возможно должны были заинтересовать того неизвестного искателя кладов. Даже его строгая и очень добрая бабушка заметила, что по неизвестной ей причине, Юрка перестал убегать, как раньше, с самого утра с мальчишками купаться на Неман и огородные грядки, над которыми он шефствовал, стали чище и красивее.
Прошло несколько дней. В один из вечеров бабушка, возвратившись из церкви, усадила внука за стол и строго попросила его выслушать её, не перебивая. Оказывается, по Наднеманской и Минской улицам в дома одиноких и престарелых людей заходили совершенно не знакомые молодые мужчины. - Нет, они не наши жители - убежденно говорила бабушка. - У Кириловны попросили попить, а самих любопытство одолевает. Осмотрели дом, погреб, и всё спрашивали - сколько дому лет, да кто тут раньше жил. Бабке Дарье сказали, мол, они из каких-то черезвычайных происшествий, а на Юрысдыке - это так называлась раньше Наднеманская - Наталье Михайловне представились, что они из страхового общества. Доброе бабушкино лицо негодовало от такой вопиющей несправедливости и от скрытого предчувствия чего-то недоброго. Там в храме после службы всё это было переговорено очевидцами случившегося, со всеми, кто присутствовал, тем самым заронило в людях горячие искры волнения и тревоги. Слушая бабушку, Юрке страшно хотелось спросить у неё, а не похож ли кто из тех людей на коротышку в кожаной безрукавке.
Так вот значит что, размышлял он, значит лысый не один. Хотя и возможно это были совсем другие люди, но то, что они тоже что-то ищут, это было определённо. В туманном облаке его фантазий опять выплыли разукрашенные шкатулки и ржавые чугунки, наполненные золотыми да серебреными монетами, старинные сабли, мечи и настоящие шлемы, в которых бились с врагами старинные воины.
Юра, почему ты меня не слушаешь? Прозвучал в облаке Юркиных грёз бабушкин голос.
Она взяла Юрку за руку и так тепло, просто нежно попросила его не оставлять не запертым дом и не впускать без неё никаких незнакомых людей. Да, конечно были случаи, когда внук доставлял бабушке огорчения. Но всё это происходило не нарочно. Чаще всё случалось как-то само собой. В школе его успехи были так средненькими и находились причины для оправдания этого. Ну и в домашнем послушании он был далеко не образец. Бабушка, приняв на себя основной груз воспитания ребёнка при живой матери, относилась к Юрке, как к сыну, неизменно поворачивая кораблик его души в правильном направлении. Вот и сейчас бабушка открывала своим тайным ключиком теплоты знакомую ей одной потайную дверцу к его душе.
О, как хотелось этому непоседе, вскочить и побежать на улицу, к другу Пашке с ошеломляющей новостью про незнакомцев, посещающих дома на тех же самых улицах, по которым ходит лысый коротышка в кожаной безрукавке с пищалкой в фанерном чемодане. Вышло всё абсолютно наоборот. Какие-то небесные силы, поддерживающие его детскую любовь к своей доброй бабушке, всегда побеждали в Юрке его импульсивные, мальчишечьи всплески.
Он вышел из-за стола, подошёл и крепко обнял за шею, прижался всем своим худеньким тельцем к своей самой любимой бабушке. Ну, всё, всё - прошептала бабушка и громко добавила - давай ужинать.
Было вполне светло, да и за стол они ещё не успели сесть, как в дверь кто-то постучал. Дверь не была заперта, но бабушка всё равно сказала - входите. Старательно обчистив подошвы ботинок о резиновый коврик, лежавший на крыльце в прихожую, а попросту - узенький коридорчик вошли двое молодых мужчин. Темноволосые с лёгким загаром на лицах, в одинаковых, серых пиджаках, они напоминали собой красивую картинку с телевизионного экрана. По дому разлился сладкий запах одеколона. Боже мой - чуть не воскликнула бабушка. Она вышла в прихожую на встречу неожиданным гостям прямо с полотенцем в руках. Юрка, почуяв пряный запах, вышел в коридорчик и, сам не зная почему, встал впереди бабушки, как будто защищал её. Это они те двое, о которых я только что рассказывала внуку - пронеслось у бабушки в голове. Она свободной рукой притянула Юрку к себе. Юрка тоже об этом догадался и, с явным любопытством, принялся рассматривать вошедших.
Здравствуйте - начат тот, что был ниже ростом, и, не дождавшись от хозяев ответа, продолжил - мы из исторической экспедиции и вот знакомимся с Вашим старинным и героическим местечком. Меня зовут Иван Николаевич, а его, кивнул говоривший на своего спутника, Николай Иванович. Словно понимая растерянность хозяев, от своего внезапного визита Иван Николаевич улыбнулся и более твёрдо спросил. Ваш дом стоит в самом, самом центре. Расскажите, а есть ли рядом с Вами старинные дома, в которых раньше жили богатые евреи, поляки?
Бабушка Вера была не из робких женщин, но блестящий внешний вид, красивые манеры гостей и этот непривычный, даже пьянящий запах мужского одеколона в её простеньком домике чуть не поколебал её внутреннего убеждения, что пришли сюда эти люди, не с совсем добрыми намерениями. Молча глядела она на пришедших, сжимая правой рукой левое плечо внука. Спокойно, спокойно - говорила она сама себе. Почти неуловимым движением пальцев, её рука оттолкнула внука и даже безмолвно приказала ему идти. Куда надо идти Юрка понял сразу.
Я не местная, то есть приезжая из Кисельников - начала разговор бабушка - это деревня неподалёку отсюда. Домик свой перевезли после войны и вот обстроили. Да тут в войну всё сгорело, до самой синагоги. И дома еврейские тоже все погорели, до самой Жатеровки. В подтверждении своих слов, бабушка повела рукой, словно указывая, где стояли сгоревшие дома.
Начавшийся доверительный разговор приободрил поздних гостей. Они заулыбались, переступали с ноги на ногу, подсказывая хозяйке, что уже пора бы гостей пригласить в комнату для продолжения беседы.
А, может зря, наговорили на этих парней там в церкви. И что могут они у меня украсть сейчас или потом. Так размышляла про себя бабушка. Перебирая по памяти, она не нашла ни одной вещи в доме, достойной в последующем для кражи. Интеллигентные люди это не спившиеся бродяги, хапающие всё, что плохо лежит.
Воспользовавшись краткой паузой тот, что повыше спросил. - А кто жил в доме, где сейчас магазин "Три кота" или напротив, где груда красного кирпича, заросшая бурьяном?
Вера Петровна, не смотря на уважаемый возраст, сохранила в памяти события довоенного времени. Помнила, как отец усаживал её с сестрой на телегу, рядом с мешками, корзинами, какими - то кулями и они ехали в Свержень на базарную площадь торговать. Ярмарка кипела торговыми страстями. Было забавно и совсем не страшно. Из окон второго этажа богатого еврейского дома, на месте которого лежат теперь груды разбитого кирпича, на всю площадь разносились звуки чудесной музыки. Громадная золотисто-голубая труба в окне, заливавшая волшебными звуками людской гомон да ржание коней, вместе с пряным духом свежего, поджаренного хлеба из пекарни в доме, где сейчас магазин "Три кота", были самыми яркими страницами её детской памяти.
Нахлынувшие воспоминания пригасили в бабушке настороженность и , если бы не посланный за подмогой, внук, она была бы не против, рассказать всё, о чём спрашивали у неё симпатичные молодые люди.
Ещё девчушкой после начала немецкой оккупации, она слышала от матери и навещавших их дом соседей все страшные новости о событиях в Свержени и Столбцах. Красивый двухэтажный дом был разрушен прямым попаданием немецкой авиабомбы в первые дни войны. Добряк Моисей Перцович не разобрался, какие изверги напали на страну. Его самого, сына и жену Сару фашисты расстрелял прямо во дворе дома-пекарни в первый же день оккупации только за просьбу отдать деньги за взятый из магазина хлеб.
Но рассказывать не пришлось.
Получилось же всё гораздо хуже, чем предполагала бабушка. На крыльце затопали сапоги и в прихожий коридорчик , почти ворвался дядя Саша Косюк, бабушкин сосед.
Пару минут назад, когда Юрка выскочил из дому, он сразу метнулся к дому дяди Андрея, на другой стороне улицы. Неудача, дом оказался заперт на ключ. Тогда Юрка помчался к деду Саше. Махнув рукой на двух суматошных собачонок, он забежал в дом и с порога, глотая от волнения слова, выпалил, - скорее, бабушка, двое мужиков будут грабить. Дедушка Саша, ещё крепкий мужчина лет шестидесяти, был под лёгким "шофе" , а потому не раздумывая пошёл с Юркой.
А ну вон отсюда пройдохи хреновы,- заорал дядя Саша на молодых галантных мужчин, - а не то я сейчас Вам. Зайдя со стороны бабушки, он схватил каждого из мужчин за плечо и стал толкать их к входным дверям.
Опешив на секунду от такого поворота мирной беседы, мужчина повыше ростом, обхватил свободной рукой дядю Сашу за шею, првернулся к нему боком и сильно прижал к себе. - Аха, аха - захрипел дядя Саша, глаза его выкатились из орбит и он чуть, чуть не грохнулся на пол. Мужчина пониже вынул из кармана мобильник, нажал на кнопку и произнёс только одно слово - быстро.
Ну, и кино - только успел подумать Юрка. Он стоял около калитки и всё видел через не закрытую дверь. Так стремительно всё это произошло.
Серебристый "Опель" подкатил к воротам. Молодые красавцы без промедления уселись в него и укатили в направлении пятака. Тогда , Юрке было совсем не страшно и потому он просто не понял грозной, жёсткой улыбки одного из уезжавших гостей. Но увидел и твёрдо запомнил, что задний номерной знак их машины был почему-то закрыт плотной белой бумагой.